DOI Seite / Zitierlink:
https://doi.org/10.11588/diglit.47325#0374
Драгоценное убранство алтарей древнерусских храмов XI-XIII веков
371
вые наименования частей преграды”. Интересно, что в известных «Вопросах
Кирика...» (1130-1156 гг.) под греческим словом «козмитъ», обозначающим ан-
таблемент алтарной преграды, подразумеваются ее столбцы или косяки, на ко-
торые навешивались царские двери: «...а попови, идуче въ олтарь на выходъ, то
въ козмитъ целовати, то бо есть колено Христово...»78.
Итак, если в «Повести об убиении Андрея Боголюбского» речь идет дей-
ствительно о дверях алтарной преграды Рождественской церкви, можно ли со-
отнести их с данными археологических исследований храма? При раскопках
около юго-восточного столба было обнаружено несколько камней основания ал-
тарной преграды. Здесь же был найден обломок белокаменной колонки, на ос-
новании чего Н. Н. Воронин предположил, что «преграда представляла собой
невысокую аркаду на белокаменном цоколе и оставляла открытым простран-
ство алтарных апсид, свободно сообщавшееся с помещением для молящихся»79.
Могла быть окованной вся каменная преграда, ведь, по словам автора «Повес-
ти», в храме было «и по стенам, и по столпам ковано золотом», но скорее дра-
гоценными были только алтарные двери, ободверье и сень над ними.
Как уже говорилось, эта сень упомянута в «Повести» сразу же за ободве-
рьем. Именно с ней связано и старейшее в древнерусской письменности упоми-
нание слова «деисусъ»80. Е. Е. Голубинский считал, что это была «сень или навес
под алтарной аркой от верха и до деисуса; следовательно, иконы были в арке и
от них до ее верха было более или менее далеко»81, П. А. Ляпткярев — что сень
эта была надпрестольной82. По мнению В. Н. Лазарева, «как ни истолковывать
слова летописи, одно несомненно — в Рождественской церкви алтарная пре-
града была украшена иконой „Деисуса". Вполне возможно, что это был темп-
лон, написанный на одной продолговатой доске»83. Н. Н Воронин полагал, что
«боголюбская алтарная „сень "... едва ли не была каменным киворием, обитым
золоченой медью, деисус же внизу „ сени ” мог быть резным из камня» я, а к уб-
ранству этой сени относится найденная при археологических исследованиях со-
бора «звезда из позолоченной меди, сохранившая на прикреплявшем ее гвозде ку-
сочек известкового раствора»85.
Однако во всех известных нам довольно многочисленных древнерус-
ских контекстах слова «сень» XI-XIV вв. оно ни разу не отнесено к надпрес-
тольному киворию86, именуемому в тот период всегда «кивот». (Помимо при-
веденного нами выше упоминания надпрестольных кивотов Успенской церкви
в Киеве-Печерском патерике и Софии Константинопольской в Новгородской
Первой летописи, можно вспомнить «створенный» епископом Нифонтом ки-
вот Софии Новгородской87 и кивот, который поставил владимирский епископ
Митрофан «в святей Богородице зборнеи над трапезою и оукраси его златом
и сребром»8&.) Но не могла ли эта сень, подобно «хармосфинии святых врат»
из приведенного нами выше отрывка «Устава константинопольского монасты-
ря Богоматери Благодатной», а также более поздним сеням царских врат, нахо-
диться над ними? В связи с этим можно еще раз вспомнить летописный текст
о переустройстве в 1528 г. владыкой Макарием иконостаса новгородского Со-
фийского собора («Преже бо наченъ отъ божественныхъ иконъ писания на
371
вые наименования частей преграды”. Интересно, что в известных «Вопросах
Кирика...» (1130-1156 гг.) под греческим словом «козмитъ», обозначающим ан-
таблемент алтарной преграды, подразумеваются ее столбцы или косяки, на ко-
торые навешивались царские двери: «...а попови, идуче въ олтарь на выходъ, то
въ козмитъ целовати, то бо есть колено Христово...»78.
Итак, если в «Повести об убиении Андрея Боголюбского» речь идет дей-
ствительно о дверях алтарной преграды Рождественской церкви, можно ли со-
отнести их с данными археологических исследований храма? При раскопках
около юго-восточного столба было обнаружено несколько камней основания ал-
тарной преграды. Здесь же был найден обломок белокаменной колонки, на ос-
новании чего Н. Н. Воронин предположил, что «преграда представляла собой
невысокую аркаду на белокаменном цоколе и оставляла открытым простран-
ство алтарных апсид, свободно сообщавшееся с помещением для молящихся»79.
Могла быть окованной вся каменная преграда, ведь, по словам автора «Повес-
ти», в храме было «и по стенам, и по столпам ковано золотом», но скорее дра-
гоценными были только алтарные двери, ободверье и сень над ними.
Как уже говорилось, эта сень упомянута в «Повести» сразу же за ободве-
рьем. Именно с ней связано и старейшее в древнерусской письменности упоми-
нание слова «деисусъ»80. Е. Е. Голубинский считал, что это была «сень или навес
под алтарной аркой от верха и до деисуса; следовательно, иконы были в арке и
от них до ее верха было более или менее далеко»81, П. А. Ляпткярев — что сень
эта была надпрестольной82. По мнению В. Н. Лазарева, «как ни истолковывать
слова летописи, одно несомненно — в Рождественской церкви алтарная пре-
града была украшена иконой „Деисуса". Вполне возможно, что это был темп-
лон, написанный на одной продолговатой доске»83. Н. Н Воронин полагал, что
«боголюбская алтарная „сень "... едва ли не была каменным киворием, обитым
золоченой медью, деисус же внизу „ сени ” мог быть резным из камня» я, а к уб-
ранству этой сени относится найденная при археологических исследованиях со-
бора «звезда из позолоченной меди, сохранившая на прикреплявшем ее гвозде ку-
сочек известкового раствора»85.
Однако во всех известных нам довольно многочисленных древнерус-
ских контекстах слова «сень» XI-XIV вв. оно ни разу не отнесено к надпрес-
тольному киворию86, именуемому в тот период всегда «кивот». (Помимо при-
веденного нами выше упоминания надпрестольных кивотов Успенской церкви
в Киеве-Печерском патерике и Софии Константинопольской в Новгородской
Первой летописи, можно вспомнить «створенный» епископом Нифонтом ки-
вот Софии Новгородской87 и кивот, который поставил владимирский епископ
Митрофан «в святей Богородице зборнеи над трапезою и оукраси его златом
и сребром»8&.) Но не могла ли эта сень, подобно «хармосфинии святых врат»
из приведенного нами выше отрывка «Устава константинопольского монасты-
ря Богоматери Благодатной», а также более поздним сеням царских врат, нахо-
диться над ними? В связи с этим можно еще раз вспомнить летописный текст
о переустройстве в 1528 г. владыкой Макарием иконостаса новгородского Со-
фийского собора («Преже бо наченъ отъ божественныхъ иконъ писания на