DOI Seite / Zitierlink:
https://doi.org/10.11588/diglit.55688#0138
134
Рауза Р. Султанова
года: „Современное изобразительное искусство
и литература должны быть строго реалистиче-
скими. Художник кисти, художник слова в рав-
ной мере должны изображать быт таким, какой
он есть; уклоны в сторону футуризма, супрема-
тизма и прочих левых течений, есть ничто иное,
как своего рода халтура”.37
КЭМСТ, как и любому авангардистскому
течению, было трудно работать в такой ситу-
ации. Впоследствии К. Чеботарев вспоминал:
,,...с одной стороны, непонимание, доходящее
до безразличия, «понимание», доходящее до
организованной травли и пресечения, с другой
стороны, свои внутренние ошибки, заскоки, не-
хватание пороху на почве систематического не-
доедания (материального и морального)”.38
В итоге, как и многие другие независимые
в своем творчестве художники, Чеботарев вы-
нужден был покинуть Казань и в 1926 году пе-
реехал в подмосковный поселок Новогиреево,
где и провел почти полвека. Однако „клеймо”
на нем уже было поставлено. На четыре деся-
тилетия за художником закрепляется ярлык ле-
вака, формалиста, противника реализма и т.п.
И только в середине 60-х его имя реабилитиру-
ется, освобождаясь от конъюнктурно-идеологи-
ческих наслоений.39 Мнение П. Дульского, еще
при жизни художника сказавшего о том, что след
его пребывания в Казани, безусловно, еще дол-
го будет чувствоваться как в среде поклонников
К. Чеботарева, так и среди тех, кто считал его не
своим, оказалось пророческим. Казанский пери-
од в творчестве Константина Константиновича
оставил заметный след. Несмотря на короткий
срок, для него это было время большой кон-
37 Февральский (2437).
38 РГАЛИ (2968а).
39 Первым шагом в этом направлении стала выставка
произведений К. К. Чеботарева и А. Г. Платуновой в Ка-
зани и Йошкар-Оле (1964). Через три года последовала
выставка агитационно-массовых форм искусства в Мо-
скве, которая затем экспонировалась в ряде европейских
стран. Некоторое время спустя лучшие произведения
выставки, в том числе и работы Чеботарева 20-х гг., были
приобретены Третьяковской галереей, а сам Чеботарев
принят в Союз художников. С этого времени в исследова-
ниях по искусству Татарстана появляется более объектив-
ная оценка левых течений 20-х гг., а выставка Сулф. Леф.
ТатАХРР. Искусство Татарии 1920-30-х годов (1990)
в Музее изобразительных искусств Республики Татарстан
и прошедшая на ее базе научная конференция окончатель-
но закрепили непредвзятый объективный взгляд на искус-
ство художников татарского Лефа и их лидера - К. К. Че-
ботарева.
центрации духовных сил, высокой творческой
активности, ярких художественных достижений
и борьбы за утверждение новых эстетических
представлений и форм в искусстве, рожденных
XX веком.
Эстетика театра КЭМСТ повлияла не толь-
ко на „декоративное” решение спектаклей татар-
ского театра, сделав сцену подлинно трехмер-
ной, но и на драматический текст, музыкальное
оформление постановок и на самих актеров.
Театр КЭМСТ и его детище Бомба дали толчок
новым тенденциям в искусстве. Лишь сейчас их
можно оценить в исторической перспективе. По
словам историка театра Ю. Благова, КЭМСТ
для Казани того времени был тем же, чем Театр
на Таганке для Москвы в 1960-1970 годы.40 *
КЭМСТ и Бомба, как и все акции авангарда,
по объективным причинам были лишены воз-
можности с достаточной полнотой защищать
свои интересы. Да, организаторы нового театра
испытывали влияние классовой регламентации
и в своих выступлениях вынуждены были по-
рой открещиваться от пройденного пути. Даже
Р. Ишмурат называл свои поиски „своеобраз-
”41
ным нигилизмом , но вместе в тем восхищался
искусством того времени: „Разве можно забыть
те горячие дни - когда мы 20 человек студентов
коллективно декларировали Левый марш Мая-
ковского, стихи нашего друга Г. Кутуя и других
поэтов. Выступали в Комклубе; да и во всех ин-
ститутах и техникума города, гремели по всей
Казани”.42 А впоследствии режиссер писал, что
нельзя недооценивать деятельность коллектива
Бомбы и неверно считать, что он не получил об-
щественного признания.43
Сотрудничество К. Чеботарева и студен-
та-режиссера Р. Ишмурата оказалось непродол-
жительным, однако имело огромное значение
для татарского театра. Об этом свидетельствует
переписка между ними. К. Чеботарев, всегда
живший интересами искусства, всеми способа-
ми пытался восстановить его подлинную исто-
рию периода 20-х.44 Что касается Р. Ишмурата,
4(1 Благов, Ключевская (2002: 96).
41 Ишмурат (14805).
42 Ишмурат (14805). Здесь имя писателя, публициста
и общественного деятеля Аделя Кутуя (Гадельша Нурму-
хамметович Кутуев [1903—1945]) дано автором в татар-
ской транскрипции.
43 Ишмурат (2004: 71).
44 РГАЛИ (2968Б).
Рауза Р. Султанова
года: „Современное изобразительное искусство
и литература должны быть строго реалистиче-
скими. Художник кисти, художник слова в рав-
ной мере должны изображать быт таким, какой
он есть; уклоны в сторону футуризма, супрема-
тизма и прочих левых течений, есть ничто иное,
как своего рода халтура”.37
КЭМСТ, как и любому авангардистскому
течению, было трудно работать в такой ситу-
ации. Впоследствии К. Чеботарев вспоминал:
,,...с одной стороны, непонимание, доходящее
до безразличия, «понимание», доходящее до
организованной травли и пресечения, с другой
стороны, свои внутренние ошибки, заскоки, не-
хватание пороху на почве систематического не-
доедания (материального и морального)”.38
В итоге, как и многие другие независимые
в своем творчестве художники, Чеботарев вы-
нужден был покинуть Казань и в 1926 году пе-
реехал в подмосковный поселок Новогиреево,
где и провел почти полвека. Однако „клеймо”
на нем уже было поставлено. На четыре деся-
тилетия за художником закрепляется ярлык ле-
вака, формалиста, противника реализма и т.п.
И только в середине 60-х его имя реабилитиру-
ется, освобождаясь от конъюнктурно-идеологи-
ческих наслоений.39 Мнение П. Дульского, еще
при жизни художника сказавшего о том, что след
его пребывания в Казани, безусловно, еще дол-
го будет чувствоваться как в среде поклонников
К. Чеботарева, так и среди тех, кто считал его не
своим, оказалось пророческим. Казанский пери-
од в творчестве Константина Константиновича
оставил заметный след. Несмотря на короткий
срок, для него это было время большой кон-
37 Февральский (2437).
38 РГАЛИ (2968а).
39 Первым шагом в этом направлении стала выставка
произведений К. К. Чеботарева и А. Г. Платуновой в Ка-
зани и Йошкар-Оле (1964). Через три года последовала
выставка агитационно-массовых форм искусства в Мо-
скве, которая затем экспонировалась в ряде европейских
стран. Некоторое время спустя лучшие произведения
выставки, в том числе и работы Чеботарева 20-х гг., были
приобретены Третьяковской галереей, а сам Чеботарев
принят в Союз художников. С этого времени в исследова-
ниях по искусству Татарстана появляется более объектив-
ная оценка левых течений 20-х гг., а выставка Сулф. Леф.
ТатАХРР. Искусство Татарии 1920-30-х годов (1990)
в Музее изобразительных искусств Республики Татарстан
и прошедшая на ее базе научная конференция окончатель-
но закрепили непредвзятый объективный взгляд на искус-
ство художников татарского Лефа и их лидера - К. К. Че-
ботарева.
центрации духовных сил, высокой творческой
активности, ярких художественных достижений
и борьбы за утверждение новых эстетических
представлений и форм в искусстве, рожденных
XX веком.
Эстетика театра КЭМСТ повлияла не толь-
ко на „декоративное” решение спектаклей татар-
ского театра, сделав сцену подлинно трехмер-
ной, но и на драматический текст, музыкальное
оформление постановок и на самих актеров.
Театр КЭМСТ и его детище Бомба дали толчок
новым тенденциям в искусстве. Лишь сейчас их
можно оценить в исторической перспективе. По
словам историка театра Ю. Благова, КЭМСТ
для Казани того времени был тем же, чем Театр
на Таганке для Москвы в 1960-1970 годы.40 *
КЭМСТ и Бомба, как и все акции авангарда,
по объективным причинам были лишены воз-
можности с достаточной полнотой защищать
свои интересы. Да, организаторы нового театра
испытывали влияние классовой регламентации
и в своих выступлениях вынуждены были по-
рой открещиваться от пройденного пути. Даже
Р. Ишмурат называл свои поиски „своеобраз-
”41
ным нигилизмом , но вместе в тем восхищался
искусством того времени: „Разве можно забыть
те горячие дни - когда мы 20 человек студентов
коллективно декларировали Левый марш Мая-
ковского, стихи нашего друга Г. Кутуя и других
поэтов. Выступали в Комклубе; да и во всех ин-
ститутах и техникума города, гремели по всей
Казани”.42 А впоследствии режиссер писал, что
нельзя недооценивать деятельность коллектива
Бомбы и неверно считать, что он не получил об-
щественного признания.43
Сотрудничество К. Чеботарева и студен-
та-режиссера Р. Ишмурата оказалось непродол-
жительным, однако имело огромное значение
для татарского театра. Об этом свидетельствует
переписка между ними. К. Чеботарев, всегда
живший интересами искусства, всеми способа-
ми пытался восстановить его подлинную исто-
рию периода 20-х.44 Что касается Р. Ишмурата,
4(1 Благов, Ключевская (2002: 96).
41 Ишмурат (14805).
42 Ишмурат (14805). Здесь имя писателя, публициста
и общественного деятеля Аделя Кутуя (Гадельша Нурму-
хамметович Кутуев [1903—1945]) дано автором в татар-
ской транскрипции.
43 Ишмурат (2004: 71).
44 РГАЛИ (2968Б).