DOI Page / Citation link:
https://doi.org/10.11588/diglit.55687#0023
Вдохновение Рима: жанр «античных идиллий» в творчестве Генриха Ипполитовича Семирадского
19
истории, его памятникам, его обитателям. Вос-
хищение Римом привело к тому, что Семирад-
ский провел в этом городе всю свою активную
жизнь. Опознавание Италии как «страны обе-
тованной» Семирадским было связано и с тем,
что здесь, после холодного и скупого на солнце
климата Петербурга, он увидел и почувствовал
близкое с детства - краски и запахи своей юж-
ной родины - Украины.
Важный фактор, существенно повлиявший
на формирование художественного почерка
Семирадского, на выбор сюжетов, колорит его
работ, - прошедшие в Украине детские и юно-
шеские годы. Свою солнечную «идиллию»
Семирадский сначала увидел в окрестностях
Харькова, а уже потом опознал близкие ей чер-
ты в Италии, в окрестностях Рима и Неаполя.
В ранних бытовых жанрах на украинскую тему
Семирадский впервые формулирует образ своей
«идиллической утопии».
На этапе становления очевидное влияние
на Семирадского оказали жанристы так назы-
ваемой южно-русской группы И. И. Соколов
и К. А. Трутовский; работы этих художников
публиковались в издании Живописная Украина
(1861-1862), которое несомненно было извест-
но Семирадскому, а также жанровые компози-
ции Д. И. Бесперчего, преподавателя рисования
в Харьковской гимназии, ученика Карла Брюл-
лова и первого учителя Семирадского.4
Уход от действительности, отсутствие ды-
хания современности, декларируемая аполи-
тичность и асоциальность в эпоху необычайно
политизированного искусства, озабоченного об-
щественными проблемами, жизненными проти-
воречиями, делало Семирадского персоной нон
грата для русской демократической критики.
Но постоянная негативная реакция демократи-
ческой прессы не сказывалась на популярности
искусства Семирадского у частных владельцев,
круг которых был достаточно широк. В частно-
сти, образ средиземноморской природы оказал-
ся столь близок русским зрителям, коллекционе-
рам Семирадского, так как наглядно воплощал
сложившийся в литературе русского романтиз-
ма образ юга, где «солнце блещет», где сам воз-
дух вселяет «необъяснимое чувство счастья».
Картины Семирадского, где не было пейзаж-
ного фона, пользовались значительно меньшим
4 Денисенко (2002: 38).
успехом у зрителей, долго не находили покупа-
телей, оставались в мастерской. Примером тому
могут служить Д логове пиратов и Христианская
Дирцея.
Огромное количество желающих заполучить
в свою коллекцию хотя бы одни из его солнеч-
ных холстов вынуждало откликаться на запросы
рынка, прибегая к своего рода комбинаторике
- из заданного множества разработанных мо-
тивов составлять все новые их сочетания. Для
тренированного математическим университет-
ским образованием ума Семирадского эта зада-
ча могла представляться увлекательной игрой.
Метод Семирадского в работе над «античными
идиллиями» сравним с принципом детского
конструктора, когда из набора элементов-ку-
биков можно складывать все новые и новые
композиции: девушки в туниках и юноши в то-
гах, беломраморные храмы и скульптуры, вазы
и чаши, бассейны, кактусы, оливы, горы и залив
- каждый раз составляют новые множества на
холстах художника.
Формула авторской трактовки жанра «идил-
лии» была впервые найдена Семирадским
в картине По примеру богов (1877, Ереванская
картинная галерея), которая была приобретена
Александром II для Эрмитажа, получила широ-
кую известность и впоследствии неоднократно
повторялась художником. Смысловые, символи-
ческие пласты этого произведения легко считы-
ваются самым неискушенным зрителем: ладья
в виде лебедя - символ верности; зарождение
чувства, первый поцелуй, весна любви - эти
темы находят поддержку в образе весеннего
пейзажа, расцветающей природы. В глубине -
грот с изображением скульптуры Венеры пуди-
окос, у входа в него - курящийся жертвенник.
Поза мраморных Амура и Психее повторяется
в позе влюбленной пары: любовь делает смерт-
ных подобными бессмертным богам. Любовь,
Молодость, Красота. Природа, Искусство легко
рифмуются между собой в нехитрый сонет. Се-
годняшнего зрителя коробит чудовищная, не-
выносимая банальность сюжета, невозможная
патока чувств, многократно растиражирован-
ные балетом и немым кино позы и жесты, но
по-прежнему восхищает пейзаж. Банальный сю-
жет отступает на второй план, главный «герой»
картины - прежде всего пейзаж. Здесь впервые
появляется мотив воды, впоследствии ставший
непременным элементом «идиллий» Семирад-
19
истории, его памятникам, его обитателям. Вос-
хищение Римом привело к тому, что Семирад-
ский провел в этом городе всю свою активную
жизнь. Опознавание Италии как «страны обе-
тованной» Семирадским было связано и с тем,
что здесь, после холодного и скупого на солнце
климата Петербурга, он увидел и почувствовал
близкое с детства - краски и запахи своей юж-
ной родины - Украины.
Важный фактор, существенно повлиявший
на формирование художественного почерка
Семирадского, на выбор сюжетов, колорит его
работ, - прошедшие в Украине детские и юно-
шеские годы. Свою солнечную «идиллию»
Семирадский сначала увидел в окрестностях
Харькова, а уже потом опознал близкие ей чер-
ты в Италии, в окрестностях Рима и Неаполя.
В ранних бытовых жанрах на украинскую тему
Семирадский впервые формулирует образ своей
«идиллической утопии».
На этапе становления очевидное влияние
на Семирадского оказали жанристы так назы-
ваемой южно-русской группы И. И. Соколов
и К. А. Трутовский; работы этих художников
публиковались в издании Живописная Украина
(1861-1862), которое несомненно было извест-
но Семирадскому, а также жанровые компози-
ции Д. И. Бесперчего, преподавателя рисования
в Харьковской гимназии, ученика Карла Брюл-
лова и первого учителя Семирадского.4
Уход от действительности, отсутствие ды-
хания современности, декларируемая аполи-
тичность и асоциальность в эпоху необычайно
политизированного искусства, озабоченного об-
щественными проблемами, жизненными проти-
воречиями, делало Семирадского персоной нон
грата для русской демократической критики.
Но постоянная негативная реакция демократи-
ческой прессы не сказывалась на популярности
искусства Семирадского у частных владельцев,
круг которых был достаточно широк. В частно-
сти, образ средиземноморской природы оказал-
ся столь близок русским зрителям, коллекционе-
рам Семирадского, так как наглядно воплощал
сложившийся в литературе русского романтиз-
ма образ юга, где «солнце блещет», где сам воз-
дух вселяет «необъяснимое чувство счастья».
Картины Семирадского, где не было пейзаж-
ного фона, пользовались значительно меньшим
4 Денисенко (2002: 38).
успехом у зрителей, долго не находили покупа-
телей, оставались в мастерской. Примером тому
могут служить Д логове пиратов и Христианская
Дирцея.
Огромное количество желающих заполучить
в свою коллекцию хотя бы одни из его солнеч-
ных холстов вынуждало откликаться на запросы
рынка, прибегая к своего рода комбинаторике
- из заданного множества разработанных мо-
тивов составлять все новые их сочетания. Для
тренированного математическим университет-
ским образованием ума Семирадского эта зада-
ча могла представляться увлекательной игрой.
Метод Семирадского в работе над «античными
идиллиями» сравним с принципом детского
конструктора, когда из набора элементов-ку-
биков можно складывать все новые и новые
композиции: девушки в туниках и юноши в то-
гах, беломраморные храмы и скульптуры, вазы
и чаши, бассейны, кактусы, оливы, горы и залив
- каждый раз составляют новые множества на
холстах художника.
Формула авторской трактовки жанра «идил-
лии» была впервые найдена Семирадским
в картине По примеру богов (1877, Ереванская
картинная галерея), которая была приобретена
Александром II для Эрмитажа, получила широ-
кую известность и впоследствии неоднократно
повторялась художником. Смысловые, символи-
ческие пласты этого произведения легко считы-
ваются самым неискушенным зрителем: ладья
в виде лебедя - символ верности; зарождение
чувства, первый поцелуй, весна любви - эти
темы находят поддержку в образе весеннего
пейзажа, расцветающей природы. В глубине -
грот с изображением скульптуры Венеры пуди-
окос, у входа в него - курящийся жертвенник.
Поза мраморных Амура и Психее повторяется
в позе влюбленной пары: любовь делает смерт-
ных подобными бессмертным богам. Любовь,
Молодость, Красота. Природа, Искусство легко
рифмуются между собой в нехитрый сонет. Се-
годняшнего зрителя коробит чудовищная, не-
выносимая банальность сюжета, невозможная
патока чувств, многократно растиражирован-
ные балетом и немым кино позы и жесты, но
по-прежнему восхищает пейзаж. Банальный сю-
жет отступает на второй план, главный «герой»
картины - прежде всего пейзаж. Здесь впервые
появляется мотив воды, впоследствии ставший
непременным элементом «идиллий» Семирад-